11 сильных цитат Наталии Солженицыной, от которых ты возненавидишь коммунизм

Солженицыну нужны были друзья, которые бы хранили рукописи. Я была одной из тех, кого в помощь ему нашла Столярова. И все произошло стремительно: я впряглась в работу, он мне дал как раз перепечатывать «В круге первом». Я нашла там неточности по линии истории партии, что его очень поразило. И начались очень интенсивная работа и мощное сотрудничество, которое скоро перешло в бурный роман.

Безусловно, это была именно та любовь, от которой рождаются дети. И которая детьми не кончается.

В ссылке Солженицын рано вставал и уходил в школу: преподавал физику, математику, астрономию и вел разные кружки. Но в его отсутствие опер мог зайти в хибарку, осмотреть вещи, найти записи. На учительскую зарплату через некоторое время он смог купить фотоаппарат. Фотографировать ему нравилось. Но главное было приучить людей к тому, что он всегда с фотоаппаратом, такой вот увлеченный любитель-фотограф. На самом же деле фотоаппарат был ему нужен, чтобы переснимать рукописи. Пленку ведь легче прятать!

Да, он вышел победителем той системы, которая владычествовала тогда. Но сказать, что наша страна в своем нынешнем состоянии преодолела страшные стигмы, которые оставил коммунизм, нельзя. У нас они вполне еще цветут.

Единороссы — то ли партия, то ли клуб, то ли вообще неизвестно что. От них, в общем, мало что зависит, и мало чем они управляют в стране. А между тем коммунистические идеи реют все настойчивее, и они опасны тем, что дают ложные ответы на совершенно справедливое негодование людей.

Коммунизм никому не подходит, в его идее заложен обман. Он декларирует и обещает такое равенство, которое невозможно. Люди рождаются неравными. Делать их равными, следуя коммунистической логике, означает каждому, кто над строем возвышается, отсекать либо ноги, либо голову. И достаток у людей не может быть равным, потому что один способный, а другой неспособный и обстоятельства у всех разные. Правильное равенство — это равенство перед законом.

Нужно воспитывать из детей свободных людей, потому что государство всегда старается, в первую очередь, воспитать послушных граждан, не доставляющих хлопот. Но без свободных людей никогда не будет ни нормального парламента в стране, ни вообще свободной страны. Значит, надо учить детей быть даже в условиях любой несвободы максимально свободными.

Мы с бабушкой много лет отправляли посылки в лагерь моему арестованному деду, а его уже не было на свете. И мы собирали ему посылки, но почему-то отправляли не из Москвы — видимо, бабушка боялась; ездили электричками за сто километров. Тяжело, голодно жили (три женщины: бабушка — неработающий инвалид, мама и я), собирали непортящиеся продукты, зашивали ящик в мешковину, писали чернильным карандашом адрес и ехали, чтобы отправить дедушке. А его уже не было. Но ни одна посылка не вернулась.

Я совершенно точно знаю, что, увидев, как горят покрышки на Майдане в Киеве в 2014 году, он бы умер. Если бы он до тех пор дожил, он бы умер в ту же ночь.

Не устраняться, не сидеть сложа руки. В конце концов, власть и население — сообщающиеся сосуды. С нами делают ровно то, что мы позволяем с собой делать.

Мы с людьми живем, а не с властью. Власть никто из нас ни прощать, ни любить не обязан, и никто никогда ее не любит. И не нужно ее любить. Никакую, даже хорошую.